Макс Фрай - Жалобная книга [litres]
— «Судьбокресток»? — повторяю, не понимая, о чем речь.
— Ну да. По-немецки это слово, кажется, звучит: «die Schicksalkreuzung». Мне его начирикала давным-давно одна заезжая Лорелея, страстная поклонница нашего Михаэля, а я вот проникся, на всю жизнь запомнил. «Судьбокресток» — это, как ты понимаешь, отсебятина, вольный перевод.
— Забавная конструкция у тебя получилась… Но знаешь, этот фрагмент я точно не переводила. А полностью все прочитать как-то до сих пор не вышло, хотя дискету у Наташки вчера взяла. Сам видишь: не до чтения мне тут с тобой.
Он наконец улыбнулся, оценив мой нежный сарказм. Хорошо, что улыбнулся. Всегда бы так.
Помолчав, спрашиваю:
— Тебе хоть помог этот разговор с Михаэлем? Решил, как теперь нам следует жить-поживать?
Мотает головой, улыбается печально.
— Михаэль прекрасный. Но он, наверное, слишком мудрый для того, чтобы дать хороший совет дураку, вроде меня. «Хороший» — это ведь такой совет, от которого все внутри вдруг становится на места, а не просто умные мысли в голове появляются. У меня в башке сейчас невероятное какое-то количество умных мыслей, о да! Но на сердце — каменоломня. Даже как с тобой мне быть не знаю теперь… В смысле, учить тебя дальше, как ни в чем ни бывало? Или вот взять, да и передать тебе Знак, чтобы сама решала, пользоваться им, или нет? А на обучение забить раз и навсегда: и без того нам с тобой есть, чем заняться… Или вовсе не рисковать с этим Знаком?.. Ты-то сама что теперь обо всем этом думаешь? Я все-таки предлагал тебе занимательные приключения, а не злодейства в духе вампирских романов. Совершенно искренне предлагал. Думал, я — честный коробейник. А оно вон как обернулось…
— Да я, — говорю, — ничего об этом пока не думаю. Не хочется мне отбирать у людей возможность самостоятельно профукать свою жизнь, хоть и не сомневаюсь, что большинство твердо намерено ее профукать, а вовсе не какой-то там «внутренний клей» накопить… Но если ты скажешь что так надо — что ж, ладно, буду продолжать в том же духе. И, стыдно признаться, но пока ты рядом, с совестью своей я как-нибудь разберусь, а когда тебя рядом не будет, эта самая совесть окажется наименьшей из моих проблем, я тебя уверяю… Я уже сто раз тебе говорила: ты интересуешь меня куда больше, чем все эти чудеса. Если бы оказался парашютистом и потребовал, чтобы я с тобой вместе прыгала, пришлось бы, наверное, прыгать. Был бы Клайдом, я бы стала Бонни, хоть и не по душе мне эта гангстерская лирика. Я просто хотела оставаться рядом с тобой и до сих пор, собственно, хочу. С самого начала так, ничего не попишешь. Ты в общем и сам это знаешь, да?
— Знаю, — отвечает. — И это самая странная часть нашей с тобой истории… Накхи, знаешь ли, обычно не нравятся девушкам. И не нужно так ухмыляться: юношам мы тоже не нравимся. Вообще никому… Ты пойми, я не кокетничаю, не напрашиваюсь на комплименты, не спрашиваю, упаси боже, почему тебе приглянулся, а стараюсь честно описать, как обстоят дела. Дело вовсе не в том, что мы недостаточно прекрасны. Просто люди, как ни странно, довольно чуткие существа. Они как-то понимают, что нас, строго говоря, нет. Любить — некого. Вот и не обращают на нас внимания. Обходят стороной. А если проявить инициативу, удивляются, пугаются даже. Я, как ты понимаешь, проверял.
— Просто я храбрая, — объясняю. — В этом, наверное, все дело. Да и ты, по правде сказать, хреновый профессионал. Не справляешься со своими обязанностями. Только твердишь вечно, что тебя нет, а на самом деле — еще как есть!
— Вот я и сам удивляюсь, — говорит раздумчиво. — С какой бы это стати я настолько есть в последнее время? С тобой вот увяз по самое темечко, а теперь еще и новости эти несусветные… Вот уж никогда не думал, что мы такие страшные вещи с людьми творим!
Он еще что-то говорит, но я, стыдно сказать, не слушаю. Что мне надо, я уже услышала. Со мною он, значит, увяз. По самое, значит, темечко. И как после этого не бояться, что завтра наступит новый день, и все, возможно, будет совсем иначе?!
Вот это и называется — влипла. Мне воистину есть теперь что терять. Пятнадцатый Аркан — это у нас еще и зависимость. Наркотическая в том числе. Ну да что уж теперь…
Сидим, молчим. А мне, между прочим, помочь хочется. Хоть как-то, хоть чем-то, да помочь. А не юбку теребить в замешательстве.
— Погадать тебе? — предлагаю. — Знаешь, есть такой отличный расклад для случаев, когда у человека два пути, и он не знает, как правильно… Надеюсь, ничего не взорвется.
— Ну, если даже взорвется, это будет просто третий, самый простой, вариант… А, знаешь, погадай, действительно. Давненько мне не гадали. Сам обходился, в случае нужды, простенькими всякими фокусами: книжки наугад открывал, например. А потом и вовсе перестал интересоваться предсказаниями. Зачем, если впереди — сплошь чужие судьбы да собственная черная дыра?.. В тот раз, когда я с тобой знакомился, я, честно говоря, не хотел никаких пророчеств. Сама теперь понимаешь, я за карты твои просто как за предлог уцепился, мне нужно был новичка завербовать — впервые в жизни, между прочим, и я понятия не имел, с чего начинать… Может, кстати, и кафе ваше по моей вине накрылось. То есть бомбы в кармане у меня не было, конечно, но я и сам по себе — вполне бомба.
— Да, этого у тебя не отнять… Но теперь-то ты действительно хочешь, чтобы я тебе погадала? А то, может, лучше не рисковать? Какая ни есть, а все же крыша над головами.
— Не уверен, что именно хочу, но попробовать, пожалуй, готов. Как-то уж совсем все запуталось… А из меня хреновый стратег. Я и в шахматы играть по этой причине не выучился. Только в нарды. Такая специальная полезная игра для тактиков…
— Ладно, тогда вот тебе колода. Перемешай, или просто в руках подержи, как тебе больше нравится.
— Конечно, перемешаю. Чтобы я — да не попытался принять личное участие в происходящем, где это видано?!
Ухмыляется, а глаза грустные, как у спаниеля. Или даже как у бассета. Хоть миску с костями в пасть ему суй.
— Смотри, — говорю, отбирая у него колоду и принимаясь раскладывать карты. — Вот эта — так называемый сигнификатор. Покажет, какова на самом деле твоя роль в этом деле. Злодей или жертва? А может, просто эпизодический персонаж чужой истории, так что и волноваться не о чем?
— Самый привлекательный для меня сейчас вариант, — вздыхает. — Хорошо быть эпизодическим персонажем. Всю жизнь об этом мечтаю.
— Ну да, ну да, а как сбудется, взвоешь от тоски, на следующий же день. Можно подумать, сам не знаешь… А вот теперь смотри: в верхний ряд у нас с тобой ложатся карты, которые расскажут, что будет, если ты плюнешь на все и продолжишь жить как раньше. Ну, или как Михаэль советовал. Если останешься накхом.
